Я живу в эмиграции уже 32 года. В России бываю редко. Россией интересуюсь по-прежнему. Чем дольше живу, тем больше интересуюсь. Россия менялась, часто до неузнаваемости. Исчезала, казалось бы, бесследно. Ан нет, не бесследно, живет и добрая старая Россия 18-19 веков, поднимается как айсберг Россия славянская, дохристианская. Откуда? Из огромных сохраненных сокровищ русской и славянской литературы.
Узнать Россию новую, изменившуюся, очень трудно. Во время краткосрочных поездок в Петербург бегу в Эрмитаж, на набережные, на Невский, в театры. Но это - поверхностное, точечное приближение. Оно дает выборочную картину России, ограниченную и субъективную.
Когда же мне нужно получить более широкую картину происходящего в России, я залезаю в интернет, смотрю и читаю новости, блоги, аналитические программы о политике, экономике, культуре. Это уже своего рода "литература", но не всегда объективная, не всегда точная фактически, картину дает сбитую и направляемую, и уловить характеры персонажей, суть и масштаб происходящего трудно.
Причем, чем выше профессиональный уровень писателя, тем точнее и многограннее, объемнее будет предоставляемая им картина. Ведь если подумать, литература - это персональная (персонифицированная) история нации.
Еще не было исследований, да и не опомнился еще никто от "лихих" 90-х, а литература об этом уже была, страшная, но точная, и представление об этом времени уже было, раньше, чем ее проанализировали историки, экономисты, антропологи, культурологи, политические аналитики.
И не надо путать литературу с мемуарами, воспоминания - это документы, окрашенные личным отношением к событиям, это еще не литература профессиональная, хотя и она бывает яркой и талантливой. Настоящая литература может работать с вымышленными лицами и событиями и быть при этом точной. Она передаст и исторические события и главное - общую картину жизни страны и типы ее обитателей, правдиво и без искажений при самом индивидуальном подходе и задачах.
Литература - это живая история. Историческая наука занимается всем: и общими планами и крупными. Но в основном крупными и деталями. Это важно, одна деталь может изменить в исторической науке принципы научного подхода к периодизации и хронологии, может перевернуть наше представление об эпохе.
Но история - это горы научной "литературы" и для изучения одного небольшого периода в истории одной страны придется перечитать десятки и сотни книг.
Однако, для того, чтобы "попасть" в эпоху, часто довольно одного талантливого литературного произведения. И даже если автор ошибется в каких-то деталях, он все равно даст нам точную атмосферу, быт, представления и понятия людей о себе и времени. А главное, мы окунемся в это время непосредственно, собственными ощущениями и воображением.
Да и история, как известно, работает с двумя видами исторических материалов: с артефактами и источниками. А источники - это литература.
Писатель часто работает так же. Если это современность - артефакты окружают его повсюду, а источником становится жизнь. К тому же, в отличие от ученых-историков, у которых это не принято, писатель включает (или он включается сам в процессе) внутренний механизм распознавания истины. Он работает, конечно, и у историков тоже (Карамзин, Ключевский, Тынянов, Пикуль, Лотман), но научным аргументом не признается.
Тайна творчества дает писателям преимущество. Процесс литературного, да и вообще, творчества содержит в себе много непознанного, загадочного. Писатели часто бывают провидцами и угадывают то, чего никак не могли знать. Они выходят на уровень национального эгрегора, коллективного сознания национальной души прошлого, настоящего и будущего.
А нам, исследуя собственные корни и характер, легче обратиться к Толстому и Чехову, чем к горам сухой научной литературы. Душа нации ощущается в литературе "напрямую" и в этом литература первичнее любой исторической науки.
ЕП 2012
